19 ЯНВАРЯ – ДЕНЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ ВЕРЕИ ОТ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ

В боях за освобождение родного города отличился и был награжден орденом  Красного Знамени житель Вереи Н.А.Кузнецов, в то время политрук одной из рот 222-й стрелковой дивизии. Он провел бойцов через реку Протву и лесные овраги в северо-западную часть города, в район городской больницы. Фашистские войска в боях у Вереи только убитыми потеряли свыше 3000 человек.

 Рассказ Кудряевой (Грачевой) Галины Ильиничны, учительницы:

  «В январе 1942г., перед приходом наших частей, немцы согнали в Ильинскую церковь женщин и детей. Наша семья: мать, братья и сестры, я сама – оказались   там, я была младшей школьницей. Пленных не кормили, не поили – только кто что с воли передаст – кипяток, щи из мороженой капусты. Иногда немцы выгоняли пленных на мороз, выстраивали, пересчитывали…Шел день за днем, люди теряли силы от голода и холода. Вдруг утром двери распахнулись, в проеме возникла фигура  молодого красноармейца. «Мама, ты здесь?» - крикнул он. «Миколай!» - отозвалась она. «Мама, некогда, выходите все!».

  (Это был Николай Кузнецов, и его бойцы, которому выпало освобождать свой родной город).

В Верейском музее хранятся воспоминания Николая Алексеевича Кузнецова, который был ранен при освобождении своего родного города. Он дошел до Германии. Награжден боевыми орденами и медалями. После войны работал председателем райисполкома. Николаю Алексеевичу присвоено звание «Почетный гражданин города Вереи».

 «Вспоминаю сегодня незабываемые геройские годы Великой Отечественной войны. Но один эпизод из всех многочисленных сражений, что довелось пережить, перестрадать, наиболее ярко отложился в памяти моей – бой за Верею.

774 стрелковый полк 222 с.д. под командованием полковника Федора Александровича Боброва освободил от противника деревни Купелицы и Монаково, вышел на дорогу Дорохово-Верея. Отсюда рукой подать до моего родного города.  Части полка заняли позиции восточнее Вереи в районе зарецкого кладбища.

Глубокая темная ночь 17 января 1942 года. Жуткий холод, мороз под 30 градусов. Замерзшую буханку хлеба приходилось пилить пилой или топором рубить. Положишь кусочек в рот – зубы заныли. Становится не по себе.

Но когда вспоминаешь, что там, в городе, под пятой фашистов, где-то в землянках притаились твои родные, близкие... Там, где ты родился, рос, учился, где стал комсомольцем еще в двадцатых годах, откуда тебя родная мать уже коммунистом провожала на эту войну, - сознаешь, что ты должен, обязан освободить их из фашистского плена. Тогда и холод не страшен, мысль одна: скорее в бой.

Тихо кругом, лишь слышно, как бойцы вполголоса переговариваются меж собой.

Начало светать. Командир полка майор Доловосар, начальник штаба капитан Медведев и командир соседнего полка подполковник Койда, зная, что я житель Вереи, вызвали меня на рекогносцировку.

 С опушки открылась панорама города, отчетливо видна церковь Козьмы и Дамиана, далее за рекой, на возвышенности городища, соборная церковь, где укрепились немцы, сплошная линия обороны, артиллерийские батареи, пулеметные гнезда, правее церковь Илии-пророка, а напротив жилые дома, в одном из которых мама, тетки, родственники, знакомые советские люди. Сердце сжалось в груди…

С соборной колокольни немецкий разведчик дал сигнальную ракету, и тут же артиллерия и пулеметы противника открыли бешеный огонь по кладбищу, где залегла рота политрука Машина. Наши артиллеристы открыли огонь. Начался бой.

Пехота под прикрытием огня артиллерии автоматчиков перебежками пошла в наступление. Но у самого уреза реки залегла. Огонь такой, что головы поднять не дали… Появились убитые, раненые.

Так вот 17-го, 18-го и целый день 19-го января шел тяжелейший, кровопролитный бой. Потери росли…

Обращаюсь к начальнику штаба Медведеву с предложением: с рассветом создать видимость наступления, отвлечь внимание противника, а я с разведгруппой обойду город с северо-запада и ударю с тыла. Получаю соответствующий приказ. Под покровом ночи перешли по льду реку в районе местности «Гриб», поднялись на крутую гору, откуда только что снялась батарея тяжелых минометов.

Минута отдыха - и вперед. Шли по глубокому снегу, проваливались по самую грудь. Впереди метрах в ста дача Жвирблянских, где залегли автоматчики противника. Неожиданно с дачи полоснул крупнокалиберный пулемет: очередь, другая, мы залегли. Поднялись - снова огонь.

Тогда группа бойцов, подкравшись поближе, забросала немцев гранатами, а автоматчики завершили дело.

И вот путь открыт, поднявшись во весь рост в белых маскировочных халатах, с криками: «Ура»- бросились вперед.

Быстро достигли городской больницы, рядом в сарае лежали трупы убитых немцев, а там (где теперь располагается «скорая помощь») сотни березовых крестов: здесь, на верейской земле, нашли свои могилы горе-завоеватели. А вот - Больничная улица, снимаю с себя маскировочный халат.

Навстречу, вижу, идет Жебелев Александр Иванович – церковный староста. Узнав меня, кричит не своим голосом: «Беги скорее в церковь, немцы заминировали ее, согнали туда жителей, мать твоя там!» Не бежал, летел, как на крыльях, к церкви. Ворота на замке. Через окна слышим крики о помощи женщин, плач детей.

Саперы взломали двери, ворвались в церковь: «Русские, выходите, вы свободны!»

И первая женщина, что вышла навстречу, была моя мать…

Впереди шел бой. Немцы бросились наутек. Вся Советская улица была сплошь завалена трофеями.

Солнце уже поднималось, когда части 222 дивизии вместе с другими соединениями входили в освобожденный город».

Учительница Галина Ильинична Кудряева (Грачева) семилетней девочкой оказалась в числе заложников Ильинской церкви. Она вспоминала эти страшные дни:

«В январе 1942, перед приходом наших частей, немцы согнали в Ильинскую церковь женщин и детей. Наша семья – мать, братья и сестры, я сама – оказались там, я была младшей школьницей. Пленных не кормили, не поили – только кто что с воли передаст: кипяток, щи из мороженой капусты. Иногда немцы выгоняли пленных на мороз, выстраивали, пересчитывали.

  Шел день за днем, люди теряли силы от голода и холода. Вдруг утром двери распахнулись, в проеме возникла фигура молодого красноармейца. «Мама, ты здесь?» - крикнул он. «Николай!» - отозвалась она. «Мама, некогда, выходите все!»

Выползли мы на белый свет. Несмотря на страшный мороз, по всей Верее бежали ручьи. Немцы, уходя, старались поджечь каждый дом».

Эти воспоминания подтверждают и архивы 33-й армии.

В 33-й армии выходила ежедневная красноармейская газета «За правое дело». 30 января 1942 года вышел ее 349 номер. В статье «Подойти скрытно, ударить неожиданно, (чему учит опыт боев за Верею)» комиссар Сидоров писал:

  «В полночь мы заняли исходные позиции. Политрук Кузнецов, уроженец Вереи, прекрасно знал свой город. Командование назначило его проводником отряда. Товарищ Кузнецов прекрасно справился с этой задачей. Он провел наших бойцов там, где лес вплотную прилегает к городу.

  Неожиданно для противника отряд вступил на улицу города. Завязалась ожесточенная перестрелка. Несмотря на сильный огонь автоматчиков, наши бойцы смело продвигались вперед, уничтожая гранатами огневые точки противника.

  Я с группой автоматчиков и пулеметчиков вышел в город с другой стороны. Неоценимую услугу оказали нам жители города, которые указали скрытые проходы на улицы города.

  Противник не ожидал одновременного удара с двух сторон, рассредоточил свои силы и не смог устоять против наших ударов с флангов.
            В течение нескольких часов мы с боем вышли в центр города и овладели им. Противник бежал. По окончании боя я насчитал 212 трупов фашистских солдат и офицеров. Кроме этого, много фашистов было уничтожено в подвалах домов, сараях. Захвачены большие трофеи».