ГОВОРИТ МОСКВА!
Дома нас встретили взволнованные нашим долгим отсутствием матери, от которых за доставленное беспокойство мы получили наказание. Зато невозможно передать радость Николая, увидевшего нас здоровыми и невредимыми, да еще с таким сокровищем в руках.
Оказалось, что среди принесенных нами ламп было несколько таких, которые могли заставить приемник заговорить. Быстро и умело брат водворил лампы на положенное место. В наушниках зашипело, затрещало. Радиоприемник заработал. Теперь осталось только дождаться нужного часа, и он настал: «Говорит Москва! От Советского Информбюро!». Диктор сообщил, что на фронтах идут ожесточенные бои. Немецко-фашистские войска остановлены под Кубинкой и Наро-Фоминском. Враг несет тяжелые потери.
Чтобы не обесточить батарейки, Николай выключил приемник. Две матери, наша и Кости Ракова, бросились к нему, трясли за плечи, жали руки, целовали. Впервые с 22 июня их лица озарились радостью. Словно после долгого ненастья сквозь облака прорвался луч солнца. Никто не ушел из нашего дома. Спать улеглись прямо на полу. Да и до сна ли было. Шептались далеко за полночь.
Задолго до шести утра все были на ногах. Ребята настаивали, чтобы Николай пораньше включил приемник. Но брат стоял на своем. Батарейки вот-вот сядут. Правда, были запасные, но когда еще вернутся наши!
За одну-две минуты до шести утра приемник был включен. Воцарилась такая тишина, словно все вымерло. И вдруг послышался бой курантов. Все слушали, как завороженные. Никаких сомнений больше не было. Раз бьют куранты, значит столица наша. Диктор говорил о том, что за ночь на фронтах существенных перемен не произошло. В приемнике снова зашипело, и его выключили.
- Самое главное узнали, - сказал брат,- не Москве капут, а немцам скоро капут будет.
На радостях к завтраку мать сварила не только картошку, но и испекла несколько лепешек. Разломила их на кусочки и поровну разделила между всеми. Пили свекольный чай с лепешками. Жалею, что не запомнил точно, в какой из дней ноября это было.
Утром новость передали соседям, и она стала растекаться по городу. Люди вздыхали и плакали, но это уже были слезы радости. Иногда в наш дом заходили близкие и верные нам люди и даже оставались ночевать, чтобы своими ушами услышать голос Москвы. С этого времени у многих верейцев стала расти уверенность приближения дня освобождения от фашистской неволи.
ВСТРЕЧА СО СКВОРЦОВЫМ
Однажды вечер застал ребят на Ленинской улице, и они решили переночевать у тети Бориса Захарова, учительницы М.А. Скворцовой. Здесь Борис встретил своего двоюродного брата. Владимира Скворцова. Ему было 26 лет, он участвовал в боях и, выходя из окружения, попал в Верею. Всю ночь с затаенным дыханием слушали его рассказы о боях, в которых он лично участвовал.
Скворцов одобрил дела комсомольской группы, но сказал, что нужно переходить к более активным действиям по борьбе с врагом. Прежде всего попытаться установить связь с верейским партизанским отрядом, о котором он слышал от жителей деревень, когда пробивался в Верею.
Утром ребята разошлись по домам, договорившись встретиться вечером в нашем доме. Провожая гостей, Владимир потребовал от них большей осторожности, предупредив, что нельзя разрешать всем знакомым слушать московское радио. Некоторые могут поделиться услышанным и с теми, кому доверять нельзя.
В начале декабря задули сильные ветры, закрутили метели. На дорогах застряло много немецких машин. С раннего утра гитлеровцы выгоняли население на расчистку дорог, иногда работали и по ночам. Фашисты прятались по теплым квартирам. Пользуясь этим, ребята пассатижами и кусачками рвали трубы бензобаков, выводя из строя немецкие грузовики.
Самой большой и последней в жизни радостью для ребят стало сообщение Совинформбюро о провале немецкого плана захвата Москвы и переходе советских войск в контрнаступление.
Они первыми в Верее узнали об этом историческом событии. Через два-три дня о том, что немцы разбиты под Москвой в городе было известно уже многим. Кое-где на заборах и столбах появились листки бумаги с этим сообщением. По поведению самих немцев можно было судить о том, что дела у них резко ухудшились. Они усилили охрану различных объектов и, по-видимому, искали тех, кто распространял информацию о положении дел на фронте. Увеличилось число патрулей не только днем, но и по ночам. Владимир Скворцов оказался прав, предупреждая ребят о том, что в семье не без урода, что среди знакомых могут быть подлецы и предатели.
АРЕСТ
Вечером 13 декабря ребята собрались у нас. Прослушали последнюю сводку Совинформбюро, спрятали приемник. Затем, обсудив последние новости, сели на диван, негромко запели: «Широка страна моя родная». Вдруг дверь с шумом распахнулась, и на пороге появилось пятеро солдат в форме эсэсовцев. Они начали обыск, но ничего не нашли. Тогда старший послал одного из солдат за свидетельницей. Ею оказалась молодая женщина, жительница Вереи, которой довелось слушать у нас радио, и она знала, где спрятана радиоаппаратура.
После повторного обыска приемник был найден. В девятом часу вечера всех ребят увели в комендатуру, заставив унести найденный радиоприемник. В эту же ночь взяли и Владимира Скворцова.
Утром мать послала меня с небольшим узелком, в котором было немного хлеба, картошки и капусты в комендатуру. Часовой при входе в комендатуру проверил, что было в узелке, и пропустил меня. На втором этаже возле запертой комнаты весь пол был залит кровью. Здесь ходил второй часовой. Он тоже развернул узелок, показал мне сначала на пол, а потом на дверь и ударил по узелку ногой, как по футбольному мячу. Уходя, я слышал стоны, долетавшие из запертой комнаты.
15 декабря брата привели домой под охраной трех автоматчиков. Его заставили извлечь из тайника еще какие-то радиодетали. Он был неузнаваем. С покрытым огромными синяками, распухшим, чугунного цвета лицом, весь в запекшейся крови, он едва слышно сказал: «Прощайте». И, подгоняемый ударами конвоиров, последний раз перешагнул порог родного дома.
ПОСЛЕДНИЕ МИНУТЫ
16 декабря в полдень всех пятерых: Скворцова, Нечаева, Ракова, Захарова, Конова, ослабевших от голода и избиений, повели из комендатуры в сторону больницы по Красной улице под охраной 17 конвоиров.
Встретившейся по дороге знакомой женщине Николай хотел что-то сказать, но после первого слова: «Передайте» - получил сильный удар в спину. Женщина поняла, что ребят ведут на расстрел, прибежала к Раковым и сказала им об этом. Мой друг Вася Раков примчался к нам с этой страшной вестью.
Набросив на плечи одежонку и нахлобучив шапку, я с Васей Раковым выскочил на улицу. Мы догнали конвой и на расстоянии 50-70 шагов в последний раз смотрели на своих братьев, провожая их в последний путь.
Смеркалось. Опасаясь, что в узком переулке появится много людей и к ним присоединятся военнопленные, копавшие чуть левее больницы могилы для умерших от ран немцев, и что в суматохе нечаевцы могут разбежаться, конвоиры ускорили шаг. Ребят повели мимо бесчисленных березовых крестов на немецких могилах и за первой дачей свернули к реке Протве.
По-видимому, путь конвоирам указывал переодетый в немецкую форму предатель, так как не каждый знал об этой тропе к реке. Прошло 5-7 минут, и мы услышали со стороны леса выстрелы. По телу прошел озноб от холодного пота, зубы выбивали дробь.
Вскоре мимо нас прошел конвой. Я насчитал 15 человек. Где же остальные двое? Мы осторожно пошли к лесу и там увидели еще двух немцев. В руках у одного были валенки, снятые с одной из жертв.
Не живые, не мертвые, сделав вид, что мы не заметили немцев, мы повернули к даче, ожидая каждый миг выстрела в спину. Когда зашли за дачу и оглянулись, то увидели, что немцы уже входили в город.
С трудом отдышавшись, побежали по лесной тропе, выскочили на лесную поляну на берегу оврага. Не знаю, почему за этим местом закрепилось недоброе название «чертового моста». Снег был здесь утоптан и покрыт густыми сгустками крови. Стали искать ребят и обнаружили их трупы в овраге. От ужаса стиснули зубы, хотелось кричать во весь голос, бросало то в жар, то в холод. Потом, не чуя под собой ног, бросились в город.
У нашего дома собрались рыдающие матери ребят, их пытались утешить плачущие соседки. Все проклинали убийц.
Похоронить нечаевцев разрешили на месте расстрела верейским старикам. Матерей на похороны не допустили. Для контроля за выполнением этого приказа отрядили к месту похорон группу автоматчиков.
ГЕРОИ БЕССМЕРТНЫ
Прошел месяц, и в ночь на 19 января 1942 года наступающие соединения и части 33 армии под командованием генерала Ефремова мощным сокрушительным ударом вышибли немцев из Вереи.
Останки юных патриотов были перенесены в центр города и похоронены в братской могиле в центральном городском сквере.
Ежегодно 19 января и 9 мая школьники и молодежь города возлагают на их могилы цветы. 22 июня сюда приходят пионеры, отдыхающие в пионерских лагерях московских предприятий и организаций. Советская Родина воздала должное юным героям. Указом Президиума Верховного Совета СССР все пятеро посмертно награждены медалями «За отвагу».
3 марта 1967 года при вручении Московской области третьего ордена Ленина в докладе Председателя Президиума Верховного Совета СССР было сказано: «Навсегда останутся в памяти народной стойкость и беззаветная преданность Родине молодогвардейцев г. Вереи Н.Нечаева, В.Скворцова, К. Ракова., Б. Захарова, Н. Конова.»
К этим словам трудно что-либо добавить.
Виктор Маслов